50 мешков мазута

День 1

Утро первого января. Пассажиры фирменного поезда Москва — Анапа выглядят заспанно-удивленными, словно не понимая, как перенеслись с празднования Нового года в плацкартный вагон. Проводник Роман шутит, что всех, кто пришел без оливье в контейнере, он будет снимать с поезда. Мужчина напротив меня на боковом сиденье говорит по телефону: «Да, я еду в Анапу. Не знаю, сколько там пробуду. Да, буду помогать». Мужчину зовут Александр, и он рассказывает мне, что, как и я, решил поехать в Анапу волонтером — помогать убирать последствия разлива мазута в Черном море. В моем рюкзаке резиновые сапоги, бензостойкие перчатки, водонепроницаемые бахилы, респиратор класса защиты А1, старая одежда, которую не жалко запачкать, и целая куча лекарств — испугавшись отравления мазутными парами, я закупила целый список препаратов, который гулял по волонтерским чатам. 

Вскоре ко мне и Александру присоединяется Виктория — мы с ней нашли друг друга еще до поездки в телеграме, но я не ожидала обнаружить ее прямо на противоположной от себя полке, и Дмитрий — единственный представитель поколения зумеров в нашей миллениальской компании. Следующие три с половиной дня наша четверка, чьи жизненные пути вряд ли бы когда-либо пересеклись при других обстоятельствах, проведет бок о бок, принимая кучу коллективных решений и выручая друг друга. 

Утром следующего дня мы прибываем в Анапу. В городе удивительно тепло по сравнению с Москвой. Впрочем, это тепло очень скоро окажется обманчивым — на уборке мазута нас будет ждать и сбивающий с ног ветер, и моросящий дождь. Автобус, увозящий волонтеров на очистку пляжа, мы пропустили — как правило, они отбывают от мест общего сбора в 10 утра, — поэтому едем в центр помощи птицам на Черноморскую, 2 в Витязево — соседнем с Анапой поселке. Пункт, где птиц отмывают от мазута, расположился на территории мойки для машин — в одном маленьком помещении расставлены разномастные столы с большими тазами и ведрами с водой, в другом напротив находится пункт первичной обработки и стационар, где врачи выхаживают уже отмытых птиц. Здесь многолюдно и шумно — узкий проезд между двумя корпусами мойки заполнен людьми, коробками и машинами. Координатор отправляет нас переодеваться. Мы получаем белые защитные костюмы, которые уже стали ассоциироваться с анапскими волонтерами, и идем в маленькую комнатку. Комната почти полностью завалена рюкзаками, одеждой и обувью — многие волонтеры, как и мы, прибыли в город сразу после Нового года. Там же стоит несколько кроватей, на которых пытаются спать добровольцы, пришедшие с ночной смены — работа в центрах помощи птиц не останавливается никогда, их нужно отмывать от мазута 24/7. 

Переодевшись, мы вновь находим координатора и… оказывается, что наша помощь здесь не требуется, волонтеров слишком много, маленькие помещения не могут всех вместить. Нас отправляют уже в другой штаб — по поиску и спасению птиц. Оттуда стартуют команды, которые ловят испачканных мазутом пернатых на побережье и затем уже везут на мойку. Мы успеваем найти себе в команду автоволонтеров и даже получаем инвентарь для работы — сачки, но в последний момент нас отзывают и говорят, что помощь пока не требуется, потому что обнаруженных птиц пока нет. 

Здесь уже начинает проявляться раздражение — мы приехали, готовые броситься в бой, но бой почему-то никак не хочет начинаться. В конце концов, нам подсказывают, что можно поехать на ул. Мира, 98 и выйти оттуда на уборку пляжа самостоятельно, что мы и делаем. 

Там мы встречаем сотрудников МЧС, они разбавляют привычный уже пейзаж из снеговиков-волонтеров своей синей формой. Мы идем через песчаные дюны к пляжу. Дышать в респираторе непривычно, но со временем я к нему привыкаю. Мазут здесь сосредоточился у самой кромки воды — видно, что недавно был свежий выброс. Из-за сильного ветра его собирают командами: пока две девушки держат мешок открытым, парень лопатой забрасывает в него смесь мазута и песка. Заполняются мешки довольно быстро — очень скоро рядом с нами вырастает внушительная горка из белых мешков. 

Ближе к вечеру их всех соберет трактор и отвезет в одну большую гору. Оттуда загрязненный песок отправляется на площадку временного хранения в хуторе Воскресенском — он расположен между Анапой и Витязево. По данным на 7 января, туда вывезли более 84 тыс. тонн загрязненного мазутом грунта. Предполагается, что после этого песок очистят двумя способами: с помощью обработки специальными препаратами и термически, путем сжигания нефтепродуктов. Очищенный песок можно будет использовать повторно — например, в строительстве. 

Работа на пляже заканчивается в 16:30–17:00, когда уже начинает темнеть. Мы снимаем с себя комбинезоны и долго возимся с мусорными пакетами на ногах — волонтеры плотно обматывают ими обувь, потому что отмыть ее от мазута проблематично. В туалете столовой на Мира, 98, я долго оттираю руку специальной пастой от сильных загрязнений, заботливо кем-то положенной на раковине. Девушка рядом со мной пытается оттереть от мазута подбородок. 

В той же столовой можно поужинать — волонтеров кормят во всех штабах бесплатно. Еда простая — каша с тушенкой, немного сладостей, чай или кофе, — но довольно сытная. Мы забираем наши вещи, оставленные в первом птичьем штабе, и едем заселяться в гостиницу. Для нас с гостиницей договаривался экологический фонд, с которым мы связались заранее в Москве, но многие волонтеры ищут жилье по прибытии в Анапу, в чатах множество подобных запросов. Кого-то размещают у себя бесплатно местные жители и гостиницы, кто-то за жилье платит, но в целом проблем с ночлегом в курортном городе нет. 

День 2

Второй день начался у нас в четыре утра. Вике и мне нужно было возвращаться в Москву через три дня, поэтому было решено поработать максимально. Волонтерам, остающимся в Анапе на более долгий срок, так точно делать не стоит — словить выгорание там легче легкого. Помониторив чаты, мы решили отправиться на Жемчужную, 9, где расположился второй птичий штаб. Его обустроили в трехэтажном ангаре — здесь намного просторнее, чем на первой точке. Первый этаж выделен под первичный прием и мойка птиц, на втором расположена зона отдыха для волонтеров, где можно переодеться и перекусить, на третьем — больничный лазарет, царство ветеринаров, где птиц сушат, кормят и лечат. Нашу компанию разбросало по разным станциям этой птицеспасательной фабрики, поэтому удалось познакомиться практически со всеми ее этапами. 

Путь, который проходит птица, поступившая к волонтерам, таков:

1. Регистрация

Испачканную в мазуте птицу привозят на мойку. Ей присваивают номер и выделяют свою «медкарту» — бланк А4, на котором будет указано, какие препараты она получила и во сколько, когда ела и пила. 

2. Первичная обработка

Здесь птице тщательно обрабатывают клюв, вычищая все следы мазута — это необходимо, чтобы предотвратить дальнейшее отравление организма. Дают сорбент и воду, аккуратно заклеивают клюв, чтобы не дать птице чистить себя самостоятельно, пока она грязная, закапывают глазные капли и передают на следующий этап.

3. Накрахмаливание

Сначала птицу чистят крахмалом. В больших тазах на отдельных столиках волонтеры очень аккуратно посыпают все загрязненные места крахмалом. Он помогает собрать и удалить основную часть мазута. Как правило, с одной птицей работают 2–3 человека. Иногда при сильном загрязнении крахмал приходится менять несколько раз — он быстро становится из белого грязновато-коричневым. Чем тщательнее проведен этот этап, тем проще будет на следующем.

4. Мойка 

Самый ответственный этап, потому что после него птица должна быть отмыта до скрипа. Пока один человек держит, другой аккуратно промывает перышки рукой или салфеткой, смоченной в «Фейри». Я видела, что в соцсетях предлагали и иные способы и средства, но пока «Фейри» зарекомендовал себя как самый действенный. Мыть нужно очень тщательно, вплоть до того, что чистоту перепончатых лапок мы проверяли ватными палочками. Позже, увидев как темные лапы птиц расцветают красными ожогами, я поняла, почему. Передать пернатого на следующий этап можно только после проверки и осмотра — за это отвечает отдельный волонтер. Я слышала, как один из кураторов говорил другому: «Найдите на эту позицию самого жесткого человека из возможных». Меня с напарницей отправили на домывку из-за пары пропущенных мазутных перышек на крыле. Воду для этой процедуры меняют неоднократно: по всему помещению расставлены ведра, которые оперативно наполняют и опорожняют следящие за процессом мужчины-волонтеры. Сливать грязную воду в канализацию нельзя, поэтому ее приходится утилизировать отдельно. В одну из ночей из-за этого на обеих мойках встает работа — канистры переполнены, вывезти загрязненную воду не удается. Впрочем, проблему решают через несколько часов, и операция по спасению птиц продолжается. 

5. Сушка/Реабилитация

Помытую птицу закутывают в ветошь и отправляют наверх, к ветеринарам и заботливым няням (одной из таких нянь побывал мой новый друг Дима). Там их сушат, кормят (некоторые птицы едят сами, тем, кто не может, помогают), дают лекарства. После этого часть птиц отправляют на реабилитацию в другие города — например, в центр реабилитации диких животных «Пеликан» в Ставрополе. 

Птиц, которых мы отмывали от мазута, я никогда не видела в Москве. Поиск по картинкам показал, что это чомга — птица семейства поганковых. Они красивые и кажутся очень хрупкими — мне страшно держать птицу за тонкую шею, пока моя более опытная напарница ее моет. Длинный клюв, которым та целится мне в лицо, кажется, тоже сломается, приложи усилие. Чомга — водоплавающая птица, которая практически не ходит по земле. Вряд ли картонные коробки, в которые мы их сажаем, им очень нравятся. 

Мы покидаем Жемчужную, 9, в районе часа дня, когда там становится слишком многолюдно. Птички неизменно привлекают внимание волонтеров — многие стремятся поработать именно с ними. Чат бесконечно полнится вопросами к обеим мойкам: нужна ли помощь, можно ли приехать и когда. 

В этот день мы вновь едем чистить пляж самостоятельно, нас подвозят две местные жительницы — Наталья и Сусанна, которые тоже примкнули к волонтерам. Мы проходим по пешеходной улице мимо парка аттракционов и океанариума. Окна кафе и сувенирных лавок закрыты коричневыми жалюзи — типичный курортный город, вымерший до лета. Я вслух задаюсь вопросом, как же он будет жить без туристов, чем очень расстраиваю Сусанну. Сусанна родилась в Анапе, но более 30 лет прожила в Москве. Вернулась в Анапу она несколько лет назад, потому что потянуло, и начала работать экскурсоводом. «Сезон будет, — говорит она убежденно. — Всё равно приедут туристы», и вспоминает Новороссийск, где в нескольких бухтах купаться нельзя, но всё равно все купаются. 

В этот раз условия нашей работы марсианские — ветер такой сильный, что разговаривать невозможно, натянутые на голову капюшон и респиратор глушат практически все звуки. Мазут здесь разбросан во всю глубину пляжа и имеет консистенцию пластилина. Его удобно собираться прямо руками — это медленнее, зато мешки на 90% наполняются мазутом, а не загрязненным песком. 

На пляже нам встречается безымянный герой — до сих пор жалею, что не успела спросить его имя. Мужчина приехал в Анапу из Москвы один, ничего не выясняя заранее, снял хостел на три недели, нашел на пляже сотрудников МЧС и просто стал каждый день выходить и убирать пляж с ними. За время своего пребывания в Анапе мы встретили волонтеров еще из разных городов и регионов: Саратов, Чебоксары, Новосибирск, Дагестан. Очень много людей приехало помогать из Краснодара и Новороссийска. 

На обратном пути Сусанна замечает измазанную в мазуте собаку и сообщает о ней местному приюту. Собака активна и весела, но это может продлится недолго. «Двух испачканных собак привозили недавно, — говорит Сусанна. — Одна совсем в плохом состоянии была, переела мазута, не смогли спасти. Другую выходили». Бродячие животные, которые пачкаются в мазуте, становятся еще одной проблемой для волонтеров — их тоже нужно отмывать и кормить сорбентами. Местному приюту для животных приходится несладко.

День 3

В этот день автобус на уборку пляжа отходит от нашей гостиницы, и мы решаем не упускать такую возможность. 

Автобус высаживает нас неподалеку от детского лагеря «Вита». На пляже к нашей команде присоединяются волонтеры поисково-спасательного отряда «Лиза Алерт». Их можно опознать по оранжевым шапочкам, высовывающимся из-под костюма снеговика. 

Этот кусок пляжа становится настоящей проверкой для мотивации. Мазута здесь мало, очень мало, буквально небольшие крохи, перемешанные с песком, но оставлять его всё равно нельзя. Мы сгребаем лопатами верхний слой песка и вновь наполняем мешки. Создается ощущение, что перед нами стоит задача вывезти с анапских пляжей весь песок — и то, новый мазут приносит морем регулярно — на кромке воды уже видны новые жирные куски. Мы бросаемся было на них, но нас просят их не трогать — техника уберет быстрее.

Чтобы хоть как-то развлечься, во время обеда я придумываю себе и друзьям челлендж — собрать 50 мешков мазута. «Вообще-то мы вдвоем уже собрали 70», — гордо заявляет женщина-волонтер рядом. Я люблю вызовы, но вынуждена заранее признать поражение: в этот день я орудую лопатой одна, и 70 мешков моя спина не осилит. 

Ближе к 16 часам на пляже появляется наш старый товарищ — трактор. Он оперативен, некоторые мешки забирает у нас практически из рук. «Вы меня вообще не жалеете», — жалуется один из мужчин, которые грузят мазут в ковш трактора. После этого он еще раз просит нас класть поменьше. 

Это наш последний день в Анапе, мы решаем отоспаться уже в поезде и едем на ночную смену к птицам. Примерно в это время начинает распространяться новость о том, что отмытых птиц забрали из одного из реабилитационных центров и выпустили в природу, что вызывает много волнений среди волонтеров. На мойке нам всем говорили, что вместе с мазутом мы смываем с птиц водоотталкивающий жировой слой — без него чомги в холодной воде будут мерзнуть и тонуть. Распространившееся потом видео, на котором видны отмытые мертвые птицы на месте выпуска, тоже не прибавляет оптимизма. Всё это активно мусолится онлайн и оффлайн, пока на Черноморской, 2 мы ждем новую порцию птиц. Атмосфера напоминает сцены из медицинских сериалов, когда объявили, что случилась большая авария и везут много пострадавших: столы для мойки подготовлены, разложены салфетки и ватные диски, горячая вода заготовлена, люди в защитных костюмах и с масками на лицах замерли в молчаливом напряжении. 

В этот раз мы ассистируем Миле — опытной девушке, которой доверяют мойку ослабленных птиц. Мила дает мне почувствовать на себе, что работа операционной сестры — не сахар. «Вода холодная, добавьте! — командует она. — “Фейри” мне на салфетку! Еще! Полейте на птицу!» Перепугавшись, я чуть было не поливаю маленькую чомгу горячей водой из подогретого чана — к счастью, меня вовремя останавливают. Ночь проходит в мойке птиц и ожидании новых, предугадать их поступление заранее нельзя. Последние часы мы дежурим до прихода утренней смены и отогреваемся в палатке для волонтеров — в Анапе неожиданно -1°C. 

Уже в поезде я прочитаю о том, что с властями удалось хотя бы рамочно договориться о правилах выпуска птиц — орнитологи и ветеринары должны будут разработать единый регламент, по которому будут определять, готова ли птица к возвращению в естественную среду. Как это будет реализовано в жизни, а не на бумаге, пока непонятно. Учитывая, сколько времени и сил уходит на то, чтобы отмыть и выходить даже одну птицу, переживания волонтеров более, чем понятны. («Как там мой 33-й?», — настойчиво спрашивает какой-то парень в птичьем чате и не успокаивается, пока ему не отвечают.)

Радует, что птицам всё же активно помогают — через пару дней после нашего отъезда одна из моек переехала в новый, более просторный центр по спасению птиц. 

Я много думаю о том, что увидела в Анапе. Больше всего меня поразил даже не пробравшийся везде мазут — он быстро становится обыденностью, с которой живешь и борешься. Меня удивили волонтеры. Как много всего эта стихийная сила сделала, сколько проблем решила и решает. Видеть такое в России в 2025 году поражает и воодушевляет. 

Автор: Екатерина Кузнецова
Редактор: Елизавета Яковлева