окружают меня огнем
Глеб Морев пишет в фейсбуке о стихотворении Мандельштама, которое заканчивается знаменитыми, часто цитируемыми строками Наливаются кровью аорты, И звучит по рядам шепотком: — Я рожден в девяносто четвертом, — Я рожден в девяносто втором...— И в кулак зажимая истертый Год рожденья — с гурьбой и гуртом Я шепчу обескровленным ртом: — Я рожден в ночь с второго на третье Января в девяносто одном Ненадежном году — и столетья Окружают меня огнем. Оказывается, в последнем сохранившемся автографе (это стихотворение 1937 года не было опубликовано при жизни и сохранилось в нескольких списках и черновиках) у него совсем другая, "советская" концовка: — Я рожден в ночь с второго на третье Января — в девяносто одном Ненадежном году — в то столетье От которого тёмно и днем. Но окончилась та перекличка И пропала, как весть без вестей, И по выбору совести личной По указу великих смертей Я — дичок испугавшийся света, Становлюсь рядовым той страны, У которой попросят совета Все кто жить и воскреснуть должны ... Та же версия, которую обычно публикуют и цитируют, известна в записи рукой Надежды Мандельштам (что само собой не подозрительно, многие стихи Мандельштама так сохранились), и она настаивала на ней, запретив даже в советское время публикацию с "советской" концовкой. Морев намекает - но не говорит прямо - это "Столетья // окружают меня огнем" придумала сама Н.М., как часть ее борьбы после смерти М. с темами примирения и восхваления советской власти в его стихах; другие исследователи М. в комментариях не соглашаются с этим и считают несуразной мысль, что Н.М. могла написать эту строку за Мандельштама и выдать за авторскую.
Глеб Морев пишет в фейсбуке о стихотворении Мандельштама, которое заканчивается знаменитыми, часто цитируемыми строками
Наливаются кровью аорты,
И звучит по рядам шепотком:
— Я рожден в девяносто четвертом,
— Я рожден в девяносто втором...—
И в кулак зажимая истертый
Год рожденья — с гурьбой и гуртом
Я шепчу обескровленным ртом:
— Я рожден в ночь с второго на третье
Января в девяносто одном
Ненадежном году — и столетья
Окружают меня огнем.
Оказывается, в последнем сохранившемся автографе (это стихотворение 1937 года не было опубликовано при жизни и сохранилось в нескольких списках и черновиках) у него совсем другая, "советская" концовка:
— Я рожден в ночь с второго на третье
Января — в девяносто одном
Ненадежном году — в то столетье <, >
От которого тёмно и днем.
Но окончилась та перекличка
И пропала, как весть без вестей,
И по выбору совести личной<,>
По указу великих смертей<,>
Я — дичок<,> испугавшийся света,
Становлюсь рядовым той страны,
У которой попросят совета
Все кто жить и воскреснуть должны<.> ...
Та же версия, которую обычно публикуют и цитируют, известна в записи рукой Надежды Мандельштам (что само собой не подозрительно, многие стихи Мандельштама так сохранились), и она настаивала на ней, запретив даже в советское время публикацию с "советской" концовкой.
Морев намекает - но не говорит прямо - это "Столетья // окружают меня огнем" придумала сама Н.М., как часть ее борьбы после смерти М. с темами примирения и восхваления советской власти в его стихах; другие исследователи М. в комментариях не соглашаются с этим и считают несуразной мысль, что Н.М. могла написать эту строку за Мандельштама и выдать за авторскую.
Наливаются кровью аорты,
И звучит по рядам шепотком:
— Я рожден в девяносто четвертом,
— Я рожден в девяносто втором...—
И в кулак зажимая истертый
Год рожденья — с гурьбой и гуртом
Я шепчу обескровленным ртом:
— Я рожден в ночь с второго на третье
Января в девяносто одном
Ненадежном году — и столетья
Окружают меня огнем.
Оказывается, в последнем сохранившемся автографе (это стихотворение 1937 года не было опубликовано при жизни и сохранилось в нескольких списках и черновиках) у него совсем другая, "советская" концовка:
— Я рожден в ночь с второго на третье
Января — в девяносто одном
Ненадежном году — в то столетье <, >
От которого тёмно и днем.
Но окончилась та перекличка
И пропала, как весть без вестей,
И по выбору совести личной<,>
По указу великих смертей<,>
Я — дичок<,> испугавшийся света,
Становлюсь рядовым той страны,
У которой попросят совета
Все кто жить и воскреснуть должны<.> ...
Та же версия, которую обычно публикуют и цитируют, известна в записи рукой Надежды Мандельштам (что само собой не подозрительно, многие стихи Мандельштама так сохранились), и она настаивала на ней, запретив даже в советское время публикацию с "советской" концовкой.
Морев намекает - но не говорит прямо - это "Столетья // окружают меня огнем" придумала сама Н.М., как часть ее борьбы после смерти М. с темами примирения и восхваления советской власти в его стихах; другие исследователи М. в комментариях не соглашаются с этим и считают несуразной мысль, что Н.М. могла написать эту строку за Мандельштама и выдать за авторскую.
What's Your Reaction?
