Колоть или не колоть: как увлечение ботоксом испортило Голливуд

Издание Dazed опубликовало материал под названием "Ботокс убивает кинематограф?", в котором журналистка Халима Джибрил рассуждает о том, как звёздное увлечение косметологическими процедурами сказывается на качестве кинематографа. Spletnik изучил статью и пересказывает главное.

Статья начинается с цитаты из книги Филиппы Сноу "Трофейная жизнь: о знаменитостях как об объектах искусства", в которой критик отмечает, что "желание стать известным человеком требует самоотверженности и стремления к личностному преображению, иногда доходящему до увечий и самопожертвования", подразумевая под "увечьями" готовность ложиться под нож пластического хирурга. Филлеры и ботокс уже давно стали привычной частью бьюти-рутины многих девушек по всему миру, но особенно эти практики распространены в актёрской сфере, завязанной на внешности больше всего. И хоть в открытом доступе нет статистики о знаменитостях, которые прибегают к манипуляциям с внешностью, сложно не заметить, что у многих актёров "каждые несколько месяцев меняются лица и линии роста волос", а в последние годы всё больше артистов даже начинают признаваться в этом публично. Наиболее распространёнными причинами, по которым звёзды обращаются к косметологам, являются стремление избежать обсуждения своей внешности или же необходимость соответствовать образу "богоподобных личностей", создаваемому их пиар-менеджерами.

Косметологическое вмешательство существенно влияет на правдоподобность актёрской игры, утверждается в статье. В качестве примеров приводятся Ариана Гранде с её "неподвижным лицом" в недавнем хите "Злая" (стоит отметить, что за эту роль она всё же была номинирована на "Оскар" за лучшую женскую роль второго плана) и Кристен Белл в проекте Netflix "Никто этого не хочет". Автор сравнивает актрису с её "прежней версией" из сериала "Хорошее место": "Раньше Белл очень ярко выражала свои эмоции, но в "Никто этого не хочет" её лицо напряжено и скованно, что становится ещё более очевидным на фоне коллеги по съёмкам Адама Броуди с глубокими морщинами вокруг глаз и на лбу, а ведь он старше её всего на год".

Автор также размышляет о том, что "ботоксные лица" мешают правдоподобности при съёмках проектов, действие которых происходит в прошлом, сравнивая их с феноменом "айфон-фейса" — лица человека, знакомого с современными технологиями и стандартами красоты. Так, Дакота Джонсон в экранизации романа Джейн Остин "Убеждение" столкнулась с резкой критикой за то, что её внешность не соответствовала изображаемой эпохе.

Споры об использовании косметологического вмешательства в актёрской сфере ведутся уже давно. Мартин Скорсезе и Баз Лурман высказывались на эту тему ещё в 2002 году: "Ботокс стал настолько популярен среди актёров, что они с трудом показывают хоть какие-либо эмоции". В настоящее время проблема стала распространена до такой степени, что сценаристы и режиссёры даже вынуждены создавать роли специально под прибегнувших к косметологии актёров, например, Николь Кидман, уже много лет играющую "грустных богатых женщин, которые злоупотребляют уколами".

Несмотря на это, многие эксперты выражают обеспокоенность относительно того, к чему приведут "пластиковые лица" на экранах. "Я бы сказала, что в основном это категория 40+. Ботокс и филлеры придают очень специфический вид, и я думаю, что его распространённость способствует тому, что зрители начинают относиться к этому спокойно. И вот тут начинаются реальные проблемы — страдает не только игра актёров, но и роль, которую они играют. Всё кажется фальшивым", — говорит кастинг-директор Эмили Брокманн, отмечая при этом, что относится с сочувствием к трудностям, с которыми сталкиваются актёры, и в особенности женщины, в настоящее время.

В отличие от своих коллег-мужчин, женщины быстро "вырастают" из ролей молодых героинь, из-за чего многие актрисы начинают задумываться об омолаживающих процедурах уже в возрасте 25—30 лет. С другой стороны, в кинематографе всё же постепенно начинает меняться отношение к процессу старения. В недавнем интервью Guardian актриса Кили Хоуз рассказала, что роли для женщин среднего возраста становятся разнообразней. Актриса вспоминает, как в 38 лет получила роль бабушки, а сейчас, в свои 48, готовится сыграть бывшую убийцу по найму. 

В 2024 году дискуссия о непринятии женского старения в кино вышла на новый уровень благодаря двум заметным проектам — "Малышке" с Николь Кидман и "Субстанции" с Деми Мур. Обе картины затрагивают вопросы старения и возрастных изменений, но делают это с разных точек зрения. В "Малышке" 57-летняя Николь Кидман в роли успешной бизнес-леди заводит молодого бойфренда и сталкивается с внутренним конфликтом между социальными нормами и собственными желаниями. В фильме затрагивается тема отношения женщины к своему телу и сексуальности в зрелом возрасте. В это же время "Субстанция" с 62-летней Деми Мур исследует страх старения и навязанные стандарты красоты, наглядно показывая, к каким последствиям приводит стремление сохранить молодость любой ценой.

Актёрская индустрия всегда была сосредоточена на внешности: в 1930-х годах "голливудские старлетки глотали яйца ленточных червей, чтобы похудеть", а бессмертный секс-символ Мэрилин Монро корректировала линию подбородка.

Пришло время задуматься о сохранении своей идентичности, в том числе особенностях внешности и её специфических недостатках, которые и делают людей неповторимыми. В качестве решения проблемы чрезмерного увлечения косметологией автор статьи предлагает ориентироваться на "Клятву актёра", которую в 1955 году написал голливудский режиссёр Элиа Казан: "Я займу своё законное место на сцене и буду самим собой. Я буду вести себя так, как чувствую, пусть даже неуклюже или вульгарно. У меня будет всё, что я захочу, но больше всего мне хочется быть самим собой".