Фонвизин, друг свободы

«Худо жить мне приходится: уже и господин Фонвизин учит меня царствовать». Эта фраза Екатерины II — известный исторический анекдот. Фонвизин написал не только известные каждому школьнику комедии «Бригадир» и «Недоросль», но и загадочный манифест, который затерялся в веках. От него осталась лишь вводная часть, а главная, так называемая конституция Панина — Фонвизина, так и не была обнародована.

Потомок немецкого рыцаря

Фонвизин, фон Визин или Фон-Визин? Привычным для нас образом фамилию драматурга и просветителя стали писать только ко второй половине 19-го века. Родоначальником русских Фонвизиных считается Петер (Питер) фон Визин — немецкий барон, захваченный в плен русскими войсками во время Ливонской войны. Пётр «Володимеров сын Фонвисин» вместе с сыновьями перешёл на русскую службу, получил земли, а в 1653 году его внук Юрий принял православие и стал именоваться Афанасием Фон-Виссином.

Денис Фонвизин. (Wikimedia Commons)

Внук Юрия-Афанасия, Иван Андреевич Фонвизин, прошёл военную службу при Петре, потом стал чиновником — суровым, честным, справедливым. «Отец мой был человек большего здравого рассудка, но не имел случая, по тогдашнему образу воспитания, просветить себя учением», — описывает его Денис Иванович. Особенно ярко он характеризует отца как принципиального противника взяток. «"Государь мой! — говаривал он приносителю. — Сахарная голова не есть резон для обвинения вашего соперника: извольте её отнести назад, а принесите законное доказательство вашего права». После сего более уже не разговаривал с приносителем".

Сатиры смелый властелин

Иван Андреевич Фонвизин поначалу обучал детей как мог, был рад направить их в гимназию при только что открывшемся Московском университете. Впрочем, особенных иллюзий относительно качества обучения в первые годы существования университета питать не стоит. «Учители и ученики совсем ныне других свойств, и сколько тогдашнее положение сего училища подвергалось осуждению, столь нынешнее похвалы заслуживает, — витиевато ругал Фонвизин свою альма-матер в мемуарах и продолжал: — В бытность мою в университете учились мы весьма беспорядочно. Ибо, с одной стороны, причиною тому была ребяческая леность, а с другой — нерадение и пьянство учителей».

Фонвизин был, очевидно, менее других гимназистов подвержен лени и в течение нескольких лет признавался лучшим учеником. Его возили представлять основателю и попечителю университета — самому графу Шувалову. Шувалов, в свою очередь, познакомил юношу с Ломоносовым. Но не эти государственные мужи произвели наибольшее впечатление на Фонвизина. В петербургском доме своего дяди он познакомился со знаменитыми актёрами — Фёдором Волковым и Иваном Дмитриевским.

Екатерина II. (Wikimedia Commons)

К началу царствования Екатерины Денис Фонвизин должен был пойти на военную службу, в гвардию, но всеми силами старался избежать подобной участи. Он начал приобретать некоторую известность, в первую очередь благодаря своим литературным талантам. Сперва его прославил перевод «Альзиры» Вольтера, а затем молодой Фонвизин произвёл настоящий фурор своей комедией «Бригадир». Первыми высокопоставленными слушателями пьесы стали полковник Александр Бибиков, уже тогда прославленный военный, и граф Григорий Орлов. Те пришли от комедии в совершенный восторг, и вскоре Фонвизин уже читал «Бригадира» самой императрице в Петергофе. При дворе он не терял времени, познакомился с нужными людьми, и главное — с Никитой Ивановичем Паниным, к которому впоследствии поступил на службу секретарём. Из человека, смешно читавшего свои комедии на разные голоса, Фонвизин превратился в государственного деятеля.

Пропавший манифест

Конституция Панина — Фонвизина — один из самых загадочных документов новой русской истории. Воспоминания Фонвизина, начатые незадолго до смерти, прерываются на самом интересном месте. Там нет ничего ни о службе у Панина, ни о борьбе братьев Паниных против Орловых, ни о проекте государственного переустройства. Довольно фрагментарна и сохранившаяся переписка Фонвизина с Никитой Ивановичем Паниным. В 1848 году Пётр Вяземский посвятил Фонвизину книгу, в которой вскользь упоминает эпизод с неким документом: «Рассказывают, что он, по заказу графа Панина, написал одно политическое сочинение для прочтения Наследнику. Оно дошло до сведения Императрицы, которая осталась им недовольною и сказала однажды, шутя, в кругу приближённых своих: «худо мне жить приходится: уж и г-н Фон-Визин хочет учить меня царствовать!»»

Вышло так, что о содержании этого политического сочинения мы знаем только от тех, кто документ даже не держал в руках. Подробнее всего о манифесте рассказывал Михаил Александрович Фонвизин, племянник драматурга, герой войны 1812 года, масон, социалист и декабрист. О «конституции Панина — Фонвизина» он узнал от отца. Михаил Фонвизин так описывает судьбу документа: «Список с конституционного акта хранился у родного брата его редактора, Павла Ивановича Фонвизина. Когда в первую французскую революцию известный масон и содержатель типографии Новиков и московские масонские ложи были подозреваемы в революционных замыслах, генерал-губернатор, князь Прозоровский, преследуя масонов, считал сообщниками или единомышленниками их всех, служивших в то время в Московском университете, а П. И. Фонвизин был тогда его директором. Пред самым прибытием полиции для взятия его бумаг ему удалось истребить конституционный акт, который брат его ему вверил. Но третий брат, Александр Иванович, случившийся в то время у него, успел спасти Введение».

Никита Панин. (Wikimedia Commons)

Таким образом, ни одного списка не сохранилось. Но от отца Михаил Александрович узнал о содержании манифеста. «Граф Никита Иванович Панин предлагал основать политическую свободу сначала для одного дворянства, в учреждении Верховного Совета, которого часть несменяемых членов назначались бы из избранных дворянством из своего сословия лиц. Синод также бы входил в состав общего собрания Сената. Под ним (то есть под Верховным Сенатом) в иерархической постепенности были бы дворянские собрания, губернские или областные и уездные, которым предоставлялось право совещаться в общественных интересах и местных нуждах, представлять об них Сенату и предлагать ему новые законы». То есть, если верить пересказу Михаила Фонвизина, речь шла о серьёзном ограничении самодержавия, о некоем подобии парламента. А дальше — и об освобождении крестьян. В таком случае документ действительно был опасен.

Как было сказано выше, сохранилось «Введение» к конституционному акту, которое было озаглавлено «Рассуждение о непременных государственных законах». Начиналось оно с резких слов о правлении и тирании: «Верховная власть вверяется государю для единого блага его подданных. Сию истину тираны знают, а добрые государи чувствуют». Но и этот документ долго оставался неизвестен. Экземпляр хранился в архиве при Павле I, потом был найден при Николае I, а к читателю попал уже в 20-м веке.

Последние годы

Денису Ивановичу Фонвизину не было и 40 лет, когда он вышел в отставку. Причиной тому была не только немилость императрицы, но и болезнь, из-за которой драматург рано превратился в немощного старика. Его разбил паралич, рука не двигалась, ноги не слушались, появлялся он только с сопровождающими.

Тем не менее ум его не терял остроты — Фонвизин продолжал писать до самой смерти. Литератор Иван Дмитриев стал свидетелем последнего вечера в жизни драматурга. В доме Державина он слушал чтение своей пьесы «Выбор гувернёра». Фонвизин шутил и ругал молодых драматургов, донимавших его своими сочинениями. Утром 1 декабря 1792 года он скончался.